И сопротивление это не слабело. Насилие на такой встрече – дело неслыханное, и наказания за него исключительно суровые. Но это толпа вооруженных людей, вплоть до кольчуги, щита и шлема, и люди эти привыкли сражаться. И всегда существовала вероятность взрыва. Шеф подумал, что Змееглазому что-то нужно сделать, нужно взять толпу под контроль. В этот момент вниманием Армии завладел Эгил из Скейна, тот самый, что подвел башню к стене, он произнес яростную речь о предательском характере христиан.

– И еще одно, – кричал он. – Мы знаем, что христиане никогда не держали своего слова перед нами, потому что считают, что только верящие в их бога будут жить после смерти. Но я скажу вам, что они еще опаснее. Они учат и других забывать, что такое слово. Человек может сказать сегодня одно, а завтра другое, потом прийти к жрецу и попросить прощения, и все его прошлое стерто, как хозяйка подтирает задницу ребенка. Я вам это говорю! Вам, сыновья Рагнара!

Он повернулся лицом к братьям, вызывающе подошел ближе – смелый человек, подумал Шеф, и очень рассерженный. Отбросил свой плащ, чтобы показать всем серебряный рог – символ Хеймдалля.

– Помните ли вы смерть своего отца, которую он встретил в орм-гарте, здесь, в этом городе? Помните вашу похвальбу в зале в Роскильде, когда вы стояли на колоде и давали клятвы Браги?

– Что бывает с нарушителями клятв в мире, в который верим мы? Вы забыли об этом?

Кто-то поддержал его из толпы – глубокий голос и серьезный. Это Торвин, понял Шеф, он читает строки из священной поэмы:

– Проклятые люди! – закричал Эгил. Он пошел на свое место, повернувшись к Рагнарсонам спиной. Однако они казались довольными, словно испытали облегчение. Они знали, что кто-нибудь скажет это.

– Нам бросили вызов, – впервые заговорил Халвдан Рагнарсон. – Позвольте ответить. Вы все хорошо знаете, что сказали мы в зале в Роскильде, и сказали мы вот что. Я поклялся, что вторгнусь в Англию и отомщу за отца. – Все четверо братьев начали повторять в один голос: – И мы тоже. А Сигурт, он поклялся...

– ...победить всех королей Англии и подчинить их нам.

– Двоих я победил, остальные последуют за ними.

Крики одобрения от приспешников Рагнарсонов.

– А Айвар поклялся...

– ...отомстить черным воронам, христианским жрецам, которые посоветовали бросить отца в орм-гарт.

Мертвая тишина. Заговорил Айвар.

– Я не сделал этого. Но дело не закончено и не забыто. Помните: все черные вороны теперь в моих руках. И я решу, когда сжать руки.

По-прежнему мертвая тишина. Айвар продолжал:

– Убби, мой брат, обещал...

Братья снова вместе сказали:

– ...захватить короля Эллу и предать его пыткам, чтобы отомстить за смерть Рагнара.

– И мы сделаем это, – сказал Айвар. – Итак, две наши клятвы выполнены, и двое из нас правы перед Браги, богом клятв. А остальные две мы еще исполним.

– Приведите пленного!

Мюртач и его отряд уже подталкивали пленника вперед. Шеф понял, что Рагнарсоны на это и рассчитывали, чтобы изменить настроение толпы. Он вспомнил юношу, который вел его мимо загонов для рабов в лагере на Стуре, вспомнил его рассказы о жестокости Айвара. Жестокость всегда на кого-то производит впечатление. Однако было неясно, произведет ли она впечатление на эту толпу.

Эллу поставили перед Армией и начали вбивать в землю толстый столб. Король еще больше побелел, черные волосы и борода выделялись еще отчетливей. Рот ему не заткнули, он был открыт, но из него не доносилось ни звука. И на щеке у него кровь.

– Айвар перерезал ему голосовые связки, – неожиданно сказал Бранд. – Так поступают со свиньями, чтобы они не визжали. А для чего жаровня?

Гадгедлары с замотанными руками поднесли жаровню, полную раскаленных углей. Торчавшее из нее железо уже зловеще раскалилось докрасна. Толпа зашевелилась и зашумела, кое-кто начал проталкиваться вперед, чтобы лучше видеть, другие почувствовали, что это отвлечение от настоящего дела, но не знали, как поступить.

Мюртач неожиданно сорвал плащ с обреченного человека, так что он оказался совершенно обнаженным перед всеми, на нем не было даже набедренной повязки.

Смех, язвительные выкрики, разочарованные возгласы. Четверо гадгедларов схватили короля и растянули ему руки и ноги. Подошел Айвар, в руке его сверкнул нож. Айвар склонился к животу короля, всего в десяти ярдах от ошеломленного ужасом Шефа. Вздрагивание, король забил руками и ногами, но их безжалостно держали четверо отступников.

Айвар отошел, в руке у него было что-то сине-серое и скользкое.

– Он разрезал ему живот и вытащил кишки, – объяснил Бранд.

Айвар подошел к столбу, осторожно, но крепко потянул за разворачивающуюся кишку, с улыбкой глядя на лицо короля, на котором застыло выражение боли и отчаяния. Он взял молот и прибил свободный конец, который держал в руке.

– Теперь, – провозгласил он, – король Элла будет ходить вокруг столба, пока не вытащит собственное сердце и не умрет. Давай, англичанин. Чем быстрее пойдешь, тем быстрее все закончится. Но тебе придется сделать несколько оборотов. По моим подсчетам, тебе предстоит пройти десять ярдов. Разве я так много прошу? Начинай, Мюртач.

Тот подошел с раскаленным железом и поднес его к ягодицам короля. Конвульсивный рывок, лицо короля посерело, он медленно двинулся.

Худшая смерть, какой может ожидать человек, подумал Шеф. Ни гордости, ни достоинства. Единственная возможность – делать, что говорят враги, и слышать их насмешки. Знать, что все равно это придется сделать, и быть не в состоянии сделать быстро. Раскаленное железо за спиной не позволяет даже выбрать свой ритм шага. И нет даже голоса, чтобы крикнуть. И все время из тебя выходят твои собственные внутренности.

Шеф молча передал алебарду Бранду и скользнул в толпу толкающихся, вытягивающих шеи зрителей. Из башни, где его помощники остались присматривать за машиной, высовываются лица. Когда там поняли, чего он хочет, спустили веревку. Шеф по стене поднялся в знакомый чистый запах свежеспиленного дерева и свежекованого железа.

– Он обошел вокруг столба три раза, – сказал один из викингов в башне, с фаллосом Фрея на шее. – Так не должен умирать человек.

Стрела на месте, машину развернули – еще вчера ее поместили на пару прочных колес. Тетива натянута, расстояние около трехсот ярдов, будет чуть высоко.

Шеф нацелил стрелу в основание раны на животе короля, тот в это время начинал четвертый круг, раскаленное железо поторапливало его. Шеф медленно отпустил зажим.

Глухой удар, стрела чуть дрогнула, точно пронзив грудь Эллы и его сердце, и вонзилась в землю у ног Мюртача. Короля силой удара отбросило вперед, и Шеф видел, как изменилось выражение его лица. Покойся в мире.

Медленно толпа зашевелилась, все повернулись к башне, из которой выстрелили. Айвар склонился к трупу, распрямился, тоже повернулся, сжав кулаки.

Шеф взял одну из новых алебард и спустился по стене. Он хотел, чтобы его узнали. На краю полукруга он остановился, перепрыгнул на возвышение.

– Я только карл, – сказал он, – не ярл. Но я хочу сказать Армии три вещи.

– Во-первых, сыновья Рагнара занялись выполнением этой свой клятвы, потому что не хотят выполнить остальные.

– Во-вторых, что бы ни говорил Змееглазый, когда он проскользнул в Йорк через ворота, открытые черными монахами, он совсем не об Армии думал. Он думал о своей выгоде и о выгоде братьев. Он не собирался сражаться и не будет делиться.

Гневные крики, гадгедлары начали приближаться к месту, где стоял Шеф. Им мешали, хватали за пледы. Шеф еще более возвысил голос, чтобы перекричать шум.

– И в-третьих: обращаться с человеком и воином так, как они с королем Эллой, это не drengskarp. Я назову это nithinsverk.